Увы, ничего лучшего мы придумать не смогли: и вот я сижу на камне под скалой, прохладный ручеек щекочет пятки,
дождь шуршит по листьям и к лунному свету потихоньку добавляется мягкий розовый оттенок —утро пятого дня безнадежных
поисков.
СЛЕД НАДЕЖДЫ
Едва слышный шорох на другом берегу ручья привлекает мое внимание. Только через полчаса мне удается разглядеть в
густом сплетении бамбука, ротанга и кирказона маленького зверька гимнура, родственного ежам. Я слежу за ним некоторое
время, пока он не исчезает из виду —и одновременно перестает шуршать. Может быть, там его нора? Встаю с валуна,
с трудом перехожу на затекших ногах ручей и раздвигаю лианы. Передо мной ровная площадка у корней высокой пальмы,
усыпанная пальмовыми орехами. Почти все они давно разгрызены крысами, но я машинально оглядываю землю в поисках следов.
Ничего, кроме мелких отпечатков крысиных и гимнурьих лапок. Прежде чем уйти, отодвигаю в сторону лист дикого
банана —и вижу на глине два четких отпечатка копыт. Не таких острых, как у сероу, не таких сердцевидных,
как у оленя, —копыт саолы, которая в этом месте, проходя по ручью, встала передними ногами на берег, чтобы обнюхать
россыпь орехов и, может быть, съесть немного.
