Протягивают мне —благодарю и жую, вздыхая, вновь вспоминая, как питался жареным верблюдом в сомалийском Могадишо,
маринованным крокодилом в Судане и вареной белкой в Якутии. Мне это удовольствия не доставляет, но людей, с которыми
рядом находишься в сложных условиях, можно отказом обидеть.
Тщательно пережевывая пищу, мысленно составляю будущую запись в блокнот —вкус у мантака специфический. Как-то мой
приятель, знаток Севера Саша Рудой метко заметил, что чукчи и эскимосы на этот деликатес буквально подсели, как
американцы на кока-колу, а ирландцы на виски. Они им наслаждаются, ведь когда мантак свежий, он создает во рту легкое
ощущение газировки и точно, как виски, возвращает запах через носоглотку. Такое получается сдвоенное послевкусие —на
языке и в носу.
Есть примета —если весь поселок с пакетами, кастрюлями и сумками утром движется на берег, значит, охотники убили
большого зверя. На су шу кита вытаскивает на тросах трактор. Трос, конечно, рвется. На белом песке кит кажется меньше,
чем в воде. Кто-то измеряет животное —девять метров и десять сантиметров. Примерно семь тонн. Его начинают разделывать
секирами и тесаками.
